февраль 1585 года. Третья русская зима в Искере оказалась самой жестокой. Хотя с князем Волховским к Ермаку прибыло лишь 300 стрельцов, небольшая столица Сибирского ханства не смогла вместить всех и стрельцам пришлось рыть землянки в мерзлой земле.

Еды с собой стрельцы не привезли, вся тяжесть обеспечения русского гарнизона легла на плечи Ермака и лояльных племен. Туземцы и татары поставляли продукты с перебоями, сказывалось отсутствие русских наместников в покоренных улусах. И нормальная еда, как атаман не экономил её, закончилась через 3 месяца.

К началу февраля гарнизон Искера стал тоскливым местом голода и смерти. Непривычные к сибирским условиям царские стрельцы, еще и "пришибленные" - самые негодные из тех, что отдали князю воеводы, начали помирать в октябре. Стрельцы даже не успели привыкнуть к новой жизни без положенных теплых изб и 7 фунтов хлеба в день, как отчаявшие души накрыла опасная лень.

Сложно требовать от служивых людей, служащих за гроши и хлеб, проявлять энтузиазм в лютый мороз и голод, при полном непонимании зачем ты здесь, на краю света. Князь Волховский пытался бодрить стрельцов исполнением устава, учениями и караулами каждый день. Но никакие враги не нападали, а вокруг Искера бушевали метели и солнце показывалось все реже, уступая место тьме.

И когда к концу ноября служба сократилась до минимума, стрельцы просто залегли по землянкам. Впадая в апатию от круглосуточной темноты, голодая и замерзая, стрельцы переставали бороться за жизнь. И в декабре каждое утро за стену выносили мертвых.

Казаки тоже голодали, но делились со стрельцами всем. Однако стрельцы не жевали хвойные иголки и не пили еловый отвар, брезговали пить оленью кровь, не ели сырую замороженную строганину. Им нужны были мука и положенный хлеб, которых не было. В декабре стрельцов накрыла незнакомая Руси цинга, она укладывала целые землянки.

В таких землянках стоял тяжелый смрад с жутким запахом нечистот и разложения. Почерневшие стрельцы с окровавленными ртами едва двигались в холодной темноте, когда мучаясь от боли пытались поддерживать печи и костры. Они замерзали насмерть по ночам, не в силах подбросить дров. Или бросая слишком много угорали, и засыпали последним сном, чтобы уже не проснуться.

В феврале ударили крещенские морозы, самые лютые. Выходить наружу стало невозможно, поэтому мертвые лежали на нарах в перемешку с живыми. Только по дымкам над крышами наспех отрытых землянок-нор можно было увидеть, там еще теплится жизнь.

Вымирали и казаки, но не так. Привычные к лишениям они не смогли заставить стрельцов жить. И обсуждали стрелецкий мор в своих землянках: "Слабые они, непривычные к нужде! Привыкли на печи лежать! Хлеб как съели, одну воду и пьют! А воду не пить, есть ее надо! Нет сухарей, - свари хвойного отвара, отвар голод забьет и зубам поможет! Нет мяса, - тухлятинки остячьей подвари, кишочек добавь!"

- Да объясняли им, даже сами варили стрельцам всё это! - втолковывал казакам атаман Михайлов - все равно мрут как мухи, просто не хотят жить, отмучаться хотят! Потому как в тоске в Сибирь пришли, по приказу пришли, по неволе! Тоска душевная стрельцов и есть причина смерти!

В конце февраля умер от цинги и воевода, муромский князь Семен Волховский. Беглец из Польши, бедный князь из "литвы дворовой" закончил серую жизнь, полную несбывшихся желаний. Князь выполнил приказ России, привел отряд к Ермаку. Он умер просто и серо как жил, княжеский род на нём оборвался.

И когда первые лучи мартовского солнца стали прогревать Иртыш, в живых в Искере осталось 200 казаков и стрельцов из 600 зимовавших, 4 атамана и двое стрелецких голов (капитанов). А за стеной Искера появились длинные ряды православных крестов. Над воинами России, кто заплатил ей мучительной жизнью своей, исполнил свой долг как сумел и как смог.

ДАЛЬШЕ: глава 29 Карача <(жми)

Книга "Завоевание Сибири", опубликованные главы тут: